Александр Степаненко

Чернобыльская деревня.
Радиация. Чернобыль. Эти два страшных понятия до того вошли в нашу жизнь, что мы их не замечаем также, как и жители моей белорусской деревни. Где родились и выросли мои родители, где и мы бегали босоногими пацанами, пасли лошадей, ловили в речке раков. Не забывается запах скошенной травы, вкус парного молока… Там и поныне живут мои родные.
В 1990 году (после восьмилетнего перерыва) я снова побывал в родной деревне Киселёвка, что в Могилёвской области.
Ничего не изменилось в деревенском укладе: рожают детей, пашут поля, а вечерком под вербами у костра веселится молодёжь. Только за огородами появились знаки «Радиоактивность. Опасная зона!»
– Это сейчас говорят, что у нас радиация небольшая, – сказал наш сосед, – а сколько было сразу, после аварии в 1986 году, никто не знает. Да, если бы раньше узнали о всех бедах и последствиях Чернобыля, может быть, и уехали, а теперь уже поздно…
– Наконец-то узнали хоть какую-то правду, не зря ведь решили всех нас переселить, – добавил мой дядя Витя, – построили новые двухэтажные кирпичные дома в тридцати километрах отсюда. Говорят, что там радиации меньше, да что-то верится с трудом. Одно из двух остаётся: или жить, как и прежде, или ложиться и помирать… А пока население деревни живёт и «лечится» самогоном.
Трудно сказать, что было для меня легче: преодолеть внутренний дискомфорт (несколько дней снимал при радиации в 40 кюри) или своё бессилие помочь родным уехать из деревни. Но куда? И на кого оставить землю, хозяйство?
Своим фотопроектом «Чернобыльская деревня» я хотел показать трагедию не одного человека и даже не одной деревни, а трагедию всей нашей страны. 1990.
Более полную версию этой серии (1979 - 2015)можно увидеть на http://les.media/articles/849575-chernobylskaya-derevnya